Более 100 000 просмотров за 2 недели!
4 октября состоится премъера фильма на телеканале «СургутИнтерНовости».
Спасибо участникам автопробега! Спасибо ветеранам!

Сценарий
#ПОБЕДАОДНАНАВСЕХ

А.: Чем ты занимаешься?
Андрей:
На данный момент работаю учителем в школе.
А.: Расскажи историю. Как ты попал в этот проект?

Андрей:

Вообще, совершенно случайно я попал в этот проект. То есть я темой Великой Отечественной войны занимаюсь давно, очень давно, со школьной скамьи, так скажем. И к нам, в Мурманскую область, приезжал тоже автопробег. Меня попросили ему помочь, этому автопробегу, и я в интернете искал информацию и случайно наткнулся, что какие-то товарищи собираются проехать на «Победах» по городам-героям. То есть это дико мне показалось, и я начал им писать на тот адрес электронной почты, который был указан. А оставалось буквально вот, как по их расписанию, две недели до старта. И день мне никто не отвечал, второй день, третий… А я тогда был предпринимателем, приходил очень поздно. Пришел в 12 часов домой (ночи) и уже не выдержал и позвонил по телефону, который был там был указан, прекрасно понимая, что в Хантах уже 2 часа ночи, и проговорил, – товарищ Константин Репин там оказался, на том конце провода, – до 4 утра с ним проговорил. Так оказался в проекте. Потому что они хотели стартовать, – несмотря на то, что Мурманск у нас город-герой, – хотели стартовать с Ленинграда, потому что в Мурманске никак не могли найти контактов в администрацией области. Я занялся подготовкой встречи и старта, в первую очередь, автопробега вот того, 2013 года, в Мурманске, и вот до сих пор я с этими людьми, то есть вот уже 5 лет.
А.: Зачем это тебе?
Андрей:
Надо. Надо. Первый раз… Ну, я уже говорил, что я вообще занимаюсь историей Великой Отечественной войны, поисковой работой, так скажем, увековечиванием памяти о Великой Отечественной войне. А тогда я поехал, потому что я уверен был на 100 %, что это невозможно, и у меня в первом проекте задача была попробовать до Москвы доехать. Тогда я главной задачей себе поставил – поехать до Москвы. Ну, прошли все города-герои, вернулись назад. И я дальше с ними, если меня зовут, то я обязательно приезжаю.
А не проще получить финансирование, раздать эти деньги ветеранам, как многие говорят?
Андрей:
Дело в том, что я много общаюсь с ветеранами, и Путин Владимир Владимирович, он за последние годы очень много для ветеранов сделал, то есть можно сказать, что обеспечены всем и обеспечены хорошо, действительно хорошо, и очень высокая пенсия. А те деньги, которые затрачены на проект, они, на самом деле, не такие большие. Государство о ветеранах, были времена, когда совсем не заботилось, но сейчас государство о ветеранах Великой Отечественной войны заботится хорошо. Я, допустим, во многом с властью не согласен, но вот в этой части ветераны обеспечены хорошо. Можно даже сказать, что (я просто знаю такие случаи) целые семьи живут за счет ветерана, и, когда ветеран уходит…, они боятся, что ветеран умрет, и у них начнется тяжелые времена. Вот так вот.
А.: Возвращаясь к предыдущему вопросу, все-таки зачем ехать за 4000 км, для чего, что вы хотите показать, доказать, донести до ветеранов, для себя? Как это понимать, то, чем ты занимаешься?

Андрей:
Надо смотреть… Я себя отношу к такому поколению, когда мы видели ветеранов молодых еще, можно сказать, и мы помним молодых ветеранов. Совсем я хорошо помню, как мы встречали 40-летие Победы, а сейчас уже 73 годовщина. Я был в 5 классе тогда. Очень хорошо… К нам приходили ветераны, они еще были молодые, по 60 лет, ну, и старше были, но вот были по 60 лет, обвешанные медалями, это с тех времен началось у меня увлечение. Еще в школьные годы музей создавали, потому что у нас память очень хорошо в Мурманской области сохраняется, и природа ее сохраняет, эту память. И сейчас надо, надо, надо. Потому что надо ездить, надо рассказывать. Это нужно. Не всем это интересно, но люди должны знать, потому что для ветеранов оно важно, оно должно передаваться из поколения в поколение, память. И надо стараться это делать.
А.: Как сами ветераны воспринимают ваше движение, если можно так сказать? То, что вы делаете.
Андрей:
С ветеранами сейчас, к сожалению, очень тяжело уже общаться, потому что они совсем старенькие. Совсем. Мы сейчас, сколько едем, фактически всем ветеранам, кто участвовал, вот я просто смотрю, у нас же фактически вот здесь было только два ветерана, которые действительно прошли от и до, а остальным всем было по 15-16 лет. Это в 1945 г., а раньше-то еще совсем мало. То есть они почти все ушли уже. То есть они уходят очень много.
А.: А расскажи подробнее об этих ветеранах. Что именно?
Б.: Ну, я не то чтобы… Они все трудились и воевали, просто по наградам я вижу, что… У многих только юбилейные награды. Я этим хочу сказать, что ветераны, они уже почти все ушли, их почти уже не осталось.
А.: Расскажи о самых первых впечатлениях от этой поездки.
Андрей:
Вообще, вот этот проект, он организован максимально грамотно и продумано. Это мое мнение. Практически ничего улучшить уже нельзя. Все сделано так, как надо. А впечатлений, их столько, что все не перечислить. Конечно, у меня самое яркое впечатление – это было в Балхаше, когда получилось так, что люди узнали, что машина с Мурманска будет, пришли, а оказалось, что я с Полярного. Они встретили войну в Полярном. Предоставили все документы, я их передам в музей, там у нас в Полярном. Фотографии я сделал, естественно, все оригинальные, начиная с того, как человека призвали в Полярном горвоенкоматом Мурманской области 5 мая, еще, получается, на службу по призыву, война тогда еще не началась, и его письма с фронта (это брат того ветерана, которого здесь, в Балхаше мы встретили), и кончая письмом от 22 декабря 1944 года, когда его убили, то есть прислал его друг, и он там написал, что он ранен был, он написал письмо матери, но отправить не успел. И умер. И Высоцкий-то песню «Он не вернулся из боя»…., история-то не выдуманная, на самом деле. Он прямо там писал в письме, что «…мы везде были вместе. Если что, вы мне пишите». То есть он матери вот так писал. И Высоцкого песня, как по этому письму написана, только письмо 1944 годом датировано, а Высоцкий написал свою песню в 1963 г., то есть через 20 лет. Вот так. И вот только ради этого уже стоило ехать. Ради одной встречи.
У меня, к сожалению, абсолютно нечего людям было подарить, но с собой была оригинальная копия грамоты 2008 года, когда городу Полярному было присвоено звание города воинской слав, и я эту грамоту подарил. Ну, что я еще? А это люди, они встретили войну в Полярном, треугольники-письма были адресованы в Полярный, поэтому грамота…, ну, им приятно будет. Сколько еще проживет этот ветеран? У него родственники, всё… Поразило то, как они сохраняют все письма. Они были перепечатаны, то есть оригинал письма и перепечатанный текст, чтобы читать было хорошо. Ради этого только стоило проехать 12-13 тыс. км – только в одну сторону.
А.: Как воспринимали люди то, что вы делаете? Как они вас встречали? Расскажи про это. Это то, на что ты рассчитывал?
Андрей:
Ну, если брать… Люди все прекрасно встречали. Единственное, у меня в Кызылорде небольшая проблема с одним товарищем возникла. Ну, сколько людей, столько и мнений, поэтому каждый может действовать, как он… Даже в Европе 3 года назад не возникало таких, ну…. А здесь вот так получилось, что… При этом при всем дед у этого товарища, он тоже воевал в Красной Армии, но товарищ придерживается взглядов нацистских, хотя ему лет около 40 уже.
А.: Есть разница между отношением к этому автопробегу среди русского населения, среди населения Казахстана, Узбекистана, Киргизии?
Андрей:
Нет. Разницы нет. Я вообще считаю, что у нас, и уже много лет я это понимаю, что у нас вообще остался один праздник такой, общенациональный, который действительно… (даже Новый Год не все национальности празднуют в одно время). Вот у нас были в Советском Союзе праздники: 7 ноября, 1 мая, 9 мая. А у нас сейчас остался только 9 мая, то есть действительно, который празднуется практически во всем мире. Я не сомневался, что здесь будет такое. Надо было ехать, действительно, потому что труженикам тыла достаточно мало внимания уделяется. Последние годы да, стали про них вспоминать, но раньше практически не было ничего, и буквально около 10 лет назад их приравняли только к ветеранам Великой Отечественной войны. До этого они вообще никаких регалий, ничего не имели, хотя зачастую тут ведь… Вчера же были мы в Красноуральске на встрече. Встал ветеран-труженик тыла и он, на самом деле, страшные вещи говорил, что ему было 13 лет – он начал работать, то есть в 42-ом году, и до 45-го у него не было ни одного выходного, смена – по 12 часов, две смены завод работал по 12 часов, без выходных. То есть 3 года без выходных по 12 часов в день. Это ребенок работал. И это тоже надо рассказывать.
А.: Сейчас дети с пониманием относятся? Они понимают, что происходит, с какой целью приезжает наша экспедиция? Почему столько людей…. действительно… ?

Андрей:

Дети больше с пониманием относятся в маленьких городах. В маленьких городах все-таки жизнь немножко другая, чем в больших городах. В больших городах больше пафоса такого. Но дети понимают. И когда говорят, что у нас плохие дети, я не согласен, я всегда детей защищаю, потому что дети хорошие. Дети тогда были хорошие, и тогда были плохие, и сейчас дети такие же. Они хорошие, и они все понимают, на самом деле. Всегда понимают. Дети да.
В.: С какими трудностями пришлось столкнуться в ходе экспедиции?
Андрей:
Вот в ходе этой экспедиции трудностей не было. Пока, по крайней мере. То есть осталось два дня до окончания, официального финиша, вот так сложилось, что пока трудностей…
В.: Какая составляющая всего проекта удалась максимально хорошо?
Андрей:
То, что на протяжении всего проекта мы были одной командой, и даже это было видно на дороге, то есть машины, все семь автомобилей на протяжении, наверное, 7500 км, они шли одной колонной. Это просто достижение максимальное, потому что люди знают, не только дальнобойщики, а даже когда вчера мы заехали в Нижний Тагил и зашли покушать на въезде в город и, когда выходили из кафе, просто люди, обычные, простые (женщина в юбке) выходят: «Ой, какие машинки!». И потом она говорит такую фразу: «Так это те, которые экспедиция». То есть совершенно люди, они не специально пришли, они просто были в кафе, то есть люди знают, и это – показатель. Показатель то, что вот… Потому что в прошлых экспедициях не всегда такое было, было тяжело собраться в колонну, а здесь единая команда шла, и это показатель то, что ее видят, что вовремя приезжаем. В конце тут немножко у нас пару поломок было, но и то мы приезжаем вовремя и хорошо. Хоть сегодня, допустим, приехало две машины, две ремонтировалось, то есть мы не приехали вовремя. Это показатель уровня, уровня уже экспедиции.

Андрей:

Работа в экспедициях, отдаленность от дома, от каких-то удобных условий, покидание своего личного комфорта, выхода из зоны комфорта дает человеку, несомненно, опыт. Какой опыт удалось получить тебе за эту экспедицию?
Андрей:
Я, может быть, крамольную вещь сейчас скажу, но у меня зона дискомфорта – это дома. Я не люблю находиться дома. Я домой прихожу только спать. Это правда, действительно. Все остальное время я нахожусь где-то. Экспедиции – не только, у меня много других увлечений. Ну, основное, конечно – ретро-автомобили и поисковая деятельность. Начиная с летнего сезона я, конечно, очень много дней провожу в палатке, поэтому в Казахстане переночевать в палатке для меня не было какой-то вообще…. Это просто я залез и все и через две минуты я уже спал, хотя там, говорят и змеи есть, и скорпионы, и еще кто-то. Дома да, я люблю, все хорошо, но жить мне интересней, иметь что-то там, там, там. Вот так вот. Поэтому вот в этой экспедиции я совершенно автономный, у меня все есть. То, что мне надо, чтоб выжить в лесу, у меня есть все. То есть у меня есть ножовка, топор, сухое горючее, стул, стол выносной, у меня есть сковородка, кастрюли. То есть, если что-то с машиной в лесу случится, я не пропаду, то есть я пару недель до прихода помощи спокойно переживу в лесу. То есть одежда специальная, ну, все есть.
В.: Планируешь ли, если будет такая возможность, продолжить участие в данном проекте или в подобных?
Андрей:
Если пригласят, однозначно да. Только, может быть, я бы уже перешел в другое, может быть, качество. Я бы, может быть, поехал бы механиком, потому что мне уже и лет много, и в качестве механика я, может быть, больше даже пользы принес. Потому что служба механиков – я вижу пути усовершенствования, то есть, чтобы, допустим… Вот молодежь едет на «Победах», приехали, поучаствовали в мероприятиях, с ветеранами, с молодежью встретились и все, время закончилось, «Победы» поставили, водители пошли отдыхать, и основная часть участников – механики начали работать. И так всегда чтоб продолжалось, механики начинают работать, утром машины готовы. Я бы, конечно, службу механиков вот так хотел видеть. Потому что, действительно, эти машины требуют ежедневного внимания. Не так, как у нас сегодня получилось, а четко. И состав, конечно, запчастей, чтобы верстачок был какой-то переносной, сварочный аппарат, полностью все можно было практически любую поломку устранить на месте. Надо будет на «Победе» – поеду на «Победе». Не проблема.
В.: У тебя большой опыт участия в экспедициях «Победа – одна на всех!». Какие советы можешь дать будущим участникам, которые еще не до конца понимают, что это такое и с чем это едят?

Андрей:

Надо лучше готовиться. Надо готовиться именно к экспедиции, так как самый большой…, здесь все понятно, но машины надо готовить. «Победы» надо готовить долго, тяжело, их надо обкатывать. Мало их подготовить, надо еще несколько тысяч километров проехать на них перед экспедицией, чтобы все, что плохо сделано, оно вылезло наружу, устранить это и снова обкатывать. То есть машина должна работать, как часы. С ней может случиться все что угодно, в том числе и у меня в экспедиции 2015 г. раздавило вкладыш, то есть мне пришлось кап. ремонт двигателя делать прямо в дороге за два с половиной дня, то есть мы не спавши делали, ехали дальше. И приехав дальше, мы попали на такой же кап. ремонт, но уже на другой машине. Но это, как говорится, бывают такие вот… Но так вот, основной совет – надо готовить машины.
А.: Какой посыл ты бы дал людям, чтобы они начали смотреть на это движение, чтобы они начали какие-то уроки извлекать из того, что мы делаем, что ты делаешь? Какой посыл людям, которые, не то чтобы далеки, но они не обращают внимания на то, что ты делаешь?
Андрей:
Я вот здесь не согласен с тем, что они не обращают внимания, потому что смотришь иногда… Я вот с Мурманска. У нас такое вот, основное место, где стоял фронт на протяжении трех с небольшим лет, потому что немцев так в Мурманск и не пустили, и, когда там, в 100 км от ближайшего населенного пункта собирается от шести до восьми тысяч человек, я понимаю, что у нас все хорошо в стране. Мы должны просто еще лучше сделать чуть-чуть и все. Но у нас все хорошо в этом плане. И вот те люди, которые сейчас, вот они туда приехали… Это тяжело добраться. С одной стороны – 160 км, с другой стороны – 10 км, но там – до 10 000, и, причем они долго очень находятся, в палатках. То есть они действительно достойны, внуки и правнуки, своих дедов.
А.: Ты хотел бы что-то сказать? Пожелать. Некий посыл.
Андрей:
Мы должны чтить и помнить. Это самое главное. Но и все равно, опять же я говорю, не всем это интересно, мы должны рассказать как можно больше, чтоб люди знали.
А.: И еще вопрос, заключительный. Отношения между странами о чем тебе сказали в этой связи? Ты какие-то выводы для себя сделал? Что происходит сейчас в международных отношениях?
Андрей:
Отношения между людьми – прекрасные. Вот мы посетили в общей сложности… Дело в том, что я по просьбе организаторов в свое время выезжал еще в Финляндию, в Норвегию. То есть, получается, три, там – одиннадцать, больше пятнадцати стран мы посетили. Прекрасные отношения! То есть мы нигде не встретили… А в некоторых странах отношения не то что прекрасные, а просто еще лучше, поэтому то, что политики… У них работа такая. А люди знают и помнят. Вот из Европы мы вынесли такое, что воин Красной Армии – это герой, освободивший народы Европы от фашизма. У них там никто с этим не спорит. В Норвегии и Финляндии – то же самое, хотя у нас с ними были войны.
А.: Казахстан, Киргизия, Узбекистан?
Андрей:
Там просто поражает состояние памятников, то есть чистота, горящие Вечные огни. Там все хорошо. Этот праздник, он будет жить и передаваться из поколения в поколение. А это главное.
А.: Спасибо.
_______________________________________________________________________________

А.: Расскажи, как ты попал в этот проект, историю этого проекта.

Игорь:

В 2013 году, входя в состав молодежного парламента при Думе Ханты-Мансийского автономного округа – Югры, я присутствовал на очередном заседании молодежного парламента в Нефтеюганске, и там ребята презентовали свой проект, который они реализовали в 2012 году, – экспедиция по территории Уральского федерального округа «Победа – одна на всех!». Меня это, скажем так, очень впечатлило, и буквально после завершения заседания я с товарищем, с коллегой Рустамом Гаджиевым, который тоже с Нягани, подошли к председателю молодежного парламента, который именно был инициатором этого проекта уникального в виде экспедиции, Константину Репину. Подошли и сказали: «Костя, мы – представители города Нягани, у нас есть автомобиль ГАЗ-М-20 «Победа», мы готовы вместе с тобой по городам-героям проехаться, преодолеть весь путь». Хотя мы тогда немножко, скажем так, слукавили. Автомобиль был, но он был не наш. Но так сложилось, что без проблем, приехав в Нягань, собственник этого автомобиля Анатолий Абдурашидов, услышав нашу историю, сказал: «Ребята, вот вам ключи. Ремонтируйте, готовьте и пробуйте.». Скажу сразу: скептически все отнеслись к этому как в Нягани, в Югре, потому что все не совсем понимали, как это возможно, на автомобиле, которому более 60-ти лет, за две недели проехать 10 000 км, особенно, когда это говоришь госслужащим, еще кому-то, которые…, 10 000 км иногда в год люди не наматывают такое количество километров собственноручно, за рулем, а тут – на «Победах» за две недели. Мы и сами, если честно, не представляли, особенно, когда ты понимаешь, что этот автомобиль, который нам Анатолий предоставил, он был, как музейный экспонат, то есть он не дальше микрорайона выезжал и заезжал снова в гараж, а тут такой стресс, такую нагрузочку нужно было дать. И это сразу у нас сказалось в 2013 году, сразу в первом городе-герое, откуда мы стартовали, в Мурманске. Буквально выехав за границы города, у нас уже закипел движок. Мурманск, он сам по себе такой уникальный тем, что он весь в холмах, постоянно такие бывали нагрузки. Помимо того, морозец был, а это было где-то середина, конец апреля, если точнее, 20-25 число, уже сейчас не вспомню, да, где-то 25-е число, и поэтому было сложно.
Ну и так вот завязалось наше взаимодействие, наше отношение, и на сегодняшний день я себя считаю уже как одним из учредителей этого проекта, потому что в дальнейшем ни один проект, ни один автопробег, ни одна медиа-экспедиция без нашего участия не обходилась. А в 2015 году я являлся руководителем медиа-экспедиции по городам Югры.
А.: Скажи, зачем тебе это нужно? Некоторые же люди считают, что проще взять эти средства, раздать ветеранам, вроде бы, им все проще, финансово, по крайней мере. Что вы пытаетесь донести?
Игорь:
Сегодня Главой Таежного была сказана очень хорошая и простая, наверное, банальная вещь, что: «Ребята, мы здесь понимаем, что то, что вы делаете, помимо того, что вы отдаете долг, чествуете труд ветеранов, тружеников тыла, детей войны, стойкость и смелость узников концлагерей, вы несете пользу для молодых людей, для нас даже, населения.» Мне однажды сын задал вопрос: «Почему мы с Германией воевали? Они же – друзья». И вот сейчас очень сложно объяснить молодому человеку, я не говорю уже – ребенку, что мы тогда воевали с Германией, фашистской Германией. Сейчас уже многие забыли, что такое фашизм. Да, мы помним, мы помним своих дедов, мы общаемся в этих медиа-экспедициях с первоисточниками, с теми людьми, кто на себе чувствовал боль, горечь, утрату, то, что не передашь ни на бумаги, ни в каких-то других ресурса, не расскажешь, не покажешь. Это все на таком душевном эмоциональном состоянии, что проникаешься этим, когда ты жмешь руку, или тебя похлопают по плечу, или ты видишь такие грустные глаза, хотя они счастливы, что они дожили до очередного Дня Победы, они счастливы, что есть ребята, которые приезжают и вот таким вот образом хотят вспомнить тот подвиг, подвиг советского воина-освободителя, партизанов, тех матерей, которые ждали своих сыновей, тех жен, которые ждали мужей, которые не дождались – вдов, и тех детей, которые, ожидая отца в фронта, помогали матери, воспитывали младшую дочь, младшего сына, младшего брата, младшую сестренку. То, что сложно просто вот прочитать. Это все чувствуешь на себе, это все пропускаешь через себя, и этим проектом, по крайней мере, я для себя сделал, не то что вывод, а такое вот наблюдение, что мне бы хотелось, чтобы все вокруг, кто к нам приходит на встречи, кто узнает из социальных сетей, чтобы они ощущали, во-первых, причастность к этой Великой Победе, потому что то, что мы даже сохраняем историю подвига советского воина, это уже причастность к Великой Победе, несмотря на уже такой солидный срок, как 73 года со дня Великой Победы. И самое главное, чтобы мы все чувствовали, что мы – наследники победителей. Наследники. Это очень важно. Если мы это будем чувствовать искренне, и будем понимать, что благодаря стойкости и смелости наших дедов, отцов, бабушек, дедушек, тогда мы никогда не допустим такой катастрофы, такой трагедии, которая произошла в период Великой Отечественной войны.
А.: Расскажи о самом ярком впечатлении от этого пробега.

Игорь:

Автопробега, который 2018 года? Скажу, не то что яркий, а, наверное, применю слово «впечатляющий». Меня впечатлил город Караганда. Первый такой город, который меня по-настоящему впечатлил. Во-первых, впечатлил тем, что там происходило, та работа. Во-вторых, сидя с ветеранами, с настоящими участниками боевых действий, и, знаете, в 96 лет личным примером он 3 раза в неделю ходит в бассейн, проплывает 600 метров, может с любым из молодых людей, из юнцов, просто на спор. Восхищен! Вот эти грустные глаза, но при сжимании руки ты понимаешь, что там такая сила! И я заметил, что у всех ветеранов такой жим руки идет, что… То ли мы уже привыкли просто так сжимать, как бы нехотя, пренебрежительно, а вот в этом жиме, ветеранском, где бы мы не были, ощущается какой-то внутренних стержень, внутренняя сила, которая заставляет и задуматься, и как-то даже переходишь в тот период, когда они были такими, как ты, и ты представляешь, насколько они были сильны и смелы, и выносливы во всех пониманиях.
Если говорить еще о ярких моментах, почему-то мне вспомнилась снова Караганда. К сожалению, мы не попали к участнице Нюрнбергского процесса, которая мне запомнилась фамилия – Антоненко, которая работала именно в период Нюрнбергского процесса переводчицей. Мне очень хотелось к ней попасть, но, к сожалению, по программе мы не смогли. И я был впечатлен, потому что, казалось, что таких людей уже нет, во-вторых, я думаю, что их вообще единицы были, и этот человек в Караганде живет, оказывается. Ни в России, ни в Украине, ни в Белоруссии, а в Казахстане, в Караганде. Для меня было какое-то такое открытие. Может быть, я не прав. Мне хотелось очень попасть, но, к сожалению, так сложилось. Но я думаю, что мы в любом случае информацию соберем еще по ней, и, наверное, будет какая-то связь, надеюсь, что еще не в последний раз мы попадем и в Казахстан, и в другие территории.
Ну, и если еще говорить о таких ярких впечатлениях, меня впечатлило, и я ехал с той мыслью, чтобы побывать в Кыргызстане, в Панфиловке. Накануне выезда у меня проходила встреча в городе Нягани с диаспорами, и диаспора киргизов мне рассказали (Игорь): «Если ты будешь в Кыргызстане, долг – тебе обязательно нужно побывать в Панфиловке. Это 60 км, час езды, но ты должен там побывать». Конечно, немножко все по-другому получилось, но это было: с Бишкека за один день мы попали – Петропавловка, потом – Кара-Балта, и потом – Панфиловка. Вот это такой яркий день у меня, потому что в Петропавловку я летел на своей «Победе», я влетел в Кара-Балту, и тут я вижу большой баннер «Русский мир» вас приветствует!». «Русский мир» – это общественная организация, которая объединяет славянские национальности, которые проживают на территории Кыргызстана. И я был в шоке. Небольшой поселок, но вот так вот встретили, солнышко, зеленый сад, и меня впечатлило парковая зона. Ее даже не назовешь парковой зоной, это – мемориал. Обычный, простой мемориал со звездой, но все деревья, которые вокруг – это деревья погибших солдат. Эти деревья сажали школьники. Очень впечатлило! И те ребята, то население, которое проживает там, они очень чтят и помнят, и рассказывают об этом. Вот, казалось бы, ничего сложного – посадить дерево и ухаживать за каждым из этих деревьев. Потому что каждый из этих ребят, наверное, понимает, что «… это дерево – это душа моего дедушки, моего отца». Меня вот такой вот поступок, такой механизм впечатлил. Конечно, Кара-Балта. Когда мы уже и познакомились с ребятами, и пообщались, и когда нам говорят: «Ну, дайте нам еще 5-10 минут. Хотим все перед вами выступить». Ощущалась такой словесный голод, общения им не хватает. Потом разговаривали, скажем так, в неформальной обстановке, они говорят: «Мы так вас ждали! Нам так хочется вам много чего рассказать и поделиться с вами, и от вас услышать». Поэтому вот эти час-два, которые мы провели в этих населенных пунктах, это очень мало. Но они очень яркие, и вот уже после Кара-Балты, приехав, и ступив к мемориалу генерал-майора Панфилова, вот тут, конечно, был эмоциональный такой всплеск, внутренний. Оно ощущалось. Те ребята, которые нас прождали на солнцепеке – больше за 30 (мы на два часа задержались), но они все там накрыли стол с чаепитием, с пирожками, в тенечке, они ждали нас. Это дорогого стоит. И они гордятся этим местом. И были там все национальности: и киргизы, и узбеки, и русские, украинцы, молдаване, все они гордятся этим местом. И они с захлебом рассказывают, что именно с этого места начиналось формирование панфиловской дивизии. Это очень важно. И, наверное, вот этот самый яркий день для меня. Чувствовалось эмоционально такой всплеск, который от людей исходил искренне.
А.: Можно ли сказать, что автопробег оправдал твои ожидания? Это то, о чем ты мечтал?
Игорь:
Ну, однозначно, во-первых, мы посетили уникальные территории. Уникальные территории в том плане, что это дружественные государства, это те страны и территории, которые в период Великой Отечественной войны внесли особый вклад. Повторюсь – особый вклад. Более десяти миллионов было эвакуировано, и люди здесь работали и днем, и ночью. И, однозначно, то, что мы побывали в этих странах – это шаг к какому-то совместному труду, к совместному какому-то пониманию и недопущению переписывания истории. Это очень важно! Потому что мы сами прочувствовали. В любом городе, в котором мы были, мы видели мемориалы, мы видели звезды. Звезды, с которыми шли воевать и побеждали. И копия знамени Победы, которое мы провезли, пронесли, никто нигде не намекнул, что оно там кого-то напрягает. Поэтому однозначно внутренне для себя я немножко, скажем так, не то что немножко, а, отдав долг, чествуя, вернее, не отдав долг, а чествуя труд врачей, учителей, детей, даже которые колоски собирали, как говорят, они все работали, они все работали и по 20-23 часа, тружеников тыла, которые на заводах и работали, и спали, и ночевали, тех, кто на железной дороге не выходил из тепловоза. Мы сегодня смогли им еще раз донести наше понимание, и я надеюсь, что они правильно нас поняли, и мы правильно понимаем. И я уверен, что снова они воспряли духом, и уверенность в том, что такой трагедии не будет, у них возросла. Потом что, видя ту работу, которую мы проводим, видя ребят, которые приехали с Югры, с Западной Сибири, – некоторые даже не понимают, где это находится – Югра, где Ханты-Мансийск, – но ребята приехали и рассказывают, глаза горят, и хотят узнать и транслировать это себя на территории. Поэтому это очень важно, и я думаю, что от этого польза очень будет большая. Ну, правильно нужно ее сложить.
А.: Чтобы ты хотел сказать людям, которые тебя слушают, молодым людям? Может быть, какой-то посыл. Чтобы они задумались, пересмотрели какие-то свои ценности.

Игорь:

Молодым людям я, наверное, хотел бы посоветовать, или подсказать, наверное, свои собственные ошибки. Дед у меня был фронтовик, и к деду мы ездили с братом, помню, в воскресенье. Один день был, нас отец возил к деду в соседнюю деревню. И почему-то всегда нам хотелось медали, значки снять с кителя дедовского, нацепить, ходить, а вот спросить, попросить рассказать… Понятно, что для них это большая трагедия, и фронтовики не всегда рассказывают, но, к сожалению, в юном возрасте ты воспринимаешь немножко все по-другому, и мне бы хотелось молодому поколению сказать, предложить, чтобы те ветераны, которые сегодня живут, те ветераны, которые приходят к вам на встречи еще, те ветераны, которые находятся дома по состоянию здоровья, уделяйте им больше внимания, не стесняйтесь спрашивать. Проникнуться нужно каждым рассказом, каждой историей, потому что в каждой истории есть душа, и через каждую историю пройден определенный этап, который повлиял на ход каждого человека. Если бы он остался в тылу, работал на заводе, он бы смог одно. Если бы он пошел в 18 лет на фронт, анне в 16, как многие пошли, приписывая себе по 2-3 года, было бы другое. Но каждый на тот момент, я уверен, и я знаю, был смел и храбр, и готов был отстоять свой дом, свой город, свою страну. Поэтому очень важно сегодня побольше общаться с ветеранами и свое мнение показывать, свои мысли, расспрашивать. Может, где-то мы неправильно думаем. Но это должно быть обсуждение, должна быть обратная связь, чтобы мы потом могли различить врага от друга.

А.: Насколько тяжело тебе дался этот автопробег? Или же все легко?
Игорь:
Ну, скажем так. Если честно, эмоционально, конечно, посещение городов-героев Советского Союза, посещение стран Восточной Европы, они, конечно, немножко таким камнем ложатся на душу, потому что, ступая на зеленую траву, ступая на камни, на которых проходили сражения, ты понимаешь, что вот здесь залито все кровью, здесь пропитано все потом, здесь пахнет до сих пор порохом. А, находясь, как казалось нам всем, за Уралом, где не было военных действий, боевых действий, казалось бы, что здесь – мирная жизнь, но, слушая рассказы, истории участников боевых действий, детей войны, тыловиков, ты понимаешь, что у них не намного легче было, а иногда даже сложнее, потому что по своему характеру человек такой (по крайне мере, я): сцепив зубы, пойдешь в атаку, убьют – умрешь, не убьют – передохнешь и дальше пойдешь в атаку, а здесь ты должен работать и ты должен понимать, что, если ты должен выполнить эту норму – ты ее выполнишь, если не выполнишь, значит, там бойцы останутся без продовольствия, без одежды, боеприпасов. Поэтому я для себя, конечно, вынес то, что роль тружеников тыла, она не намного меньше участников боевых действий. Ведь посмотрите, с кем мы встречаемся. Практически все труженики тыла в большей части – это женщины, это дети. Поэтому здесь мое мнение: они должны быть приравнены к участникам боевых действий. Понятно, что на линии фронта…, но те люди, которые работали, понимали, насколько важен их труд, насколько важны их руки, это надо помнить и надо чтить. И честь и хвала – ихнему труду, ихней стойкости и ихнему стремлению и пониманию.

В.: С какими трудностями пришлось столкнуться во время реализации проекта 2018 года?

С какими трудностями… Во-первых, учитывая прошлые медиа-экспедиции, команда кардинально поменялась, и тут, конечно, каждый по-своему воспринимает миссию, с которой мы поехали и с которой мы должны вернуться. Конечно, очень важно, чтобы все прониклись, и у каждого было понимание своей роли в этой медиа-экспедиции. Медиа-экспедиция не заканчивается 9 мая, она будет продолжаться дальше на территориях, и каждый из нас будет являться, скажем так, определенным транслятором наших чувств, наших мыслей и тех рассказов и историй, которые мы услышали и увидели на территориях. Поэтому одна из трудностей, я считаю, что нужно было всех вовлечь в этот процесс и правильно воспринимать его. Мое такое мнение.
Если говорить по технической части, слава богу, проехав уже более 7000 км, мы, конечно, ощутили некоторые трудности, но, если сравнивать с предыдущими медиа-экспедициями, то я скажу, что намного подготовленнее автомобили сегодня у нас, потому что изначально было такое впечатление, что мы вообще сырые, я имею ввиду автомобиль. Но, наверное, мы что-то правильно делаем, что автомобили, скажем так, скрепя зубами, поднатужившись, терпят это все, и только вот уже сейчас, приближаясь к финишу, мы начинаем испытывать некоторые проблемы с автомобилями. Но скажу, что прошлые медиа-экспедиции, автопробеги были более проблемные в плане технической составляющей автомобилей. Что бы еще такое сказать?
Конечно, одна из таких проблем, что я разрабатывал маршрут, не совсем понимал, как мы будем преодолевать некоторые этапы. А этапы у нас большие – по семьсот, по тысяче километров. Для автомобиля это сложно. В людях я, конечно, уверен был. В автомобилях – это железо. Мы помним все, что некоторые этапы – семьсот километров, половину из которых можно назвать бездорожьем, мы проходили, скрепя зубами, скрепя карданами и подшипниками, все это проходили. И еще раз скажу, наверное, где-то мы правильную миссию несем, и это все у нас пришло к тому, что мы уже – за 350 км до финиша.
В.: Участие в подобных проектах – это всегда опыт и открытия. Какие опыты и открытия ты совершил для себя?
Денис:
Опыты и открытия… Во-первых, я бы назвал это не опыты и открытия. В таких медиа-экспедициях находишь друзей, в первую очередь, находишь единомышленников. Иногда звучали такие вопросы: «А сколько стоит участие в медиа-экспедиции?» или «А сколько вам платят?», «Почему вы это делаете?». Интересно людям. И когда ты им начинаешь объяснять рассказывать, что это уже определенный образ жизни, люди по-другому смотрят на это все, и им интересно. И я бы хотел сказать, что открытие для меня одно: то, что те страны, казалось бы, находящиеся уже не в составе Советского Союза, нас разграничили, скажем так, наши разграничили территории, разграничили границы наши, но в странах помнят и чтят, и отмечают День Победы. Даже если где-то его называют сейчас по-другому, но это День Победы. Это День Победы для всего народа, потому что в каждом городе, где мы ни бывали, в каждом населенном пункте, где мы ни проезжали, есть память, есть мемориал, есть братская могила. Поэтому открытие для меня – это то, что…, даже не открытие, подтверждение того, что все помнят и чтят. Вот, наверное, так, если смог, ответить.
В.: Если данная медиа-экспедиция или подобный проект будут собираться в будущем, примешь ли ты участие и почему?

Игорь:
Мне, конечно, задают уже вопрос «Сколько ты будешь ездить?». Ну, есть такое понятие, как преемственность. И молодежный парламент при Думе Ханты-Мансийского автономного округа, и УКРМ (1:01:56) – этому подтверждение. Начинался этот проект с пятого созыва, сегодня уже шестой созыв молодежного парламента при Думе Округа организует его. Ну, я думаю, что когда-нибудь уже ребята, имея опыт, имея в себе те чувства, те истории, рассказы, которые мы получили здесь, уже смогут сами работать и, может, находить какие-то новые инструменты, новые механизмы, которые позволят так же сохранить, сберечь историю о Великой Победе. А если говорить лично о Победе, о «маэстро», конечно, «маэстро» всегда готов выехать, вылететь в любую медиа-экспедицию. Когда мне задают вопрос дети: «А сколько твои машина стоит?». Да даже не дети, взрослые даже задают. Я говорю: «Ну как ее можно, эту машину, посчитать, сколько она стоит? Если в ней сидело более 100 ветеранов, героев Советского Союза, очевидцы уникальных битв. Поэтому нельзя сказать, что она стоит столько-то, столько-то». Слезы ветеранов, рукопожатия, хлопок по плечу – это больше, чем деньги, это, наверное, какой-то такой наказ, с которым ты должен уже идти и работать. Работать искренне, от сердца. Наверное, так вот.
А.: Спасибо.
_______________________________________________________________________________

А.: Чем ты занимаешься?
Денис:

Работаю водителем транспортного предприятия.
А.: Расскажи, как ты попал в этот проект.
Денис:
Попал случайно. Начальник колонны позвонил, предложил участвовать в автопробеге. Ну, и я подумал. Вечером пришлось выходить на работу в ночную смену, встретил директора. Директор мне предложил еще раз поучаствовать
А.: То есть до этого опыт был уже?
Денис:
Нет. Просто предложение поступило. Я сказал: «До утра я подумаю и решу». Ночь прошла спокойно, поездки не было, утром принял решение, пришел к директору, переговорили, дал номер телефона Илыкина Игоря (1:05:24), мы с ним созвонились, обговорили, назначили встречу, дня через три приехал …. (1:05:36), лично встретились, обговорили по машинам. До конца не знал, в каком проекте участвую. Но уже когда встреча началась всех участвующих, более-менее начал уже вникать в это.
А.: А машина откуда взялась?
Денис:
Машина – у нас в предприятии. Привезли два автомобиля, из двух собрали один, получается, ее собирали как музейный экспонат.
А.: Ты принимал участие?
Денис:
Нет. Я не принимал участия. У нас Пафнутов Николай Николаевич (1:06:14) собирал ее из ничего. Я просто видел, так помогал, но большую часть ремонта он сам.
А.: Зачем тебе это нужно, Денис? Вот, тебе предложили ехать. Куда ехать? С какой-то миссией непонятной, на какой-то машине старой, 70-летней. Зачем?
Денис:
Машину-то я подготовил. Я уже понял, что будет километраж большой. Просто посмотреть, познакомиться с новыми людьми.
А.: Ну, тебе это объяснили, в чем будет заключаться миссия твоя? Просто ехать?
Денис:
Нет. Участвовать в автопробеге. Но до конца-то я не знал, в чем сущность этого проекта.
А.: А сейчас, когда 8000 км проехал, что можешь сказать? Стоило этого?
Денис:
Стоило, да. Многого даже.
А.: Что тебя больше всего впечатлило, запомнилось от этого автопробега? Есть какие-то воспоминания, которые, действительно, врезались настолько, что вот прям…? Расскажи.
Денис:
То, что помнят и чтят наших воинов, тружеников тыла в каждом населенном пункте, в каждом районе, не то что России, Казахстан тоже, Кыргызстан. Просто люди не забывают об этом.
А.: Какая-то, может быть, особенная страна запомнилась тебе, город, населенный пункт определенный, на который действительно хочется обратить внимание, пересказать?
Денис:
…. Я вот не помню, где у нас дед стихи-то читал? Мемориал, еще на улице мы встречались… Не помню я. На ролике есть. Кара-Балта, да? Все эти населенные пункты просто сразу не запомнишь…

А.: И что там такого было?Просто человек в возрасте, ветеран войны. Стихи – от души. Сочиняет, просто берет за душу. Ветераны просто занимаются, пишет книги, рассказы. Самому даже интересно.
А.: А то, как встречают люди вас, тебя, в частности? Ты можешь об этом что-то рассказать?
Денис:
Да встречают люди везде тепло, гостеприимно. Даже, с одной стороны, неудобно, зовут за стол. Мы не то что за стол сюда приехали, а как с миссией, узнать историю о людях, которые проживали, проживают в данный момент.
А.: А как ты думаешь, подобный автопробег действительно поможет сделать так, чтобы обратить молодое поколение на эту трагедию? Внимание.
Денис:
Ну, поможет. У меня уже такое, как сказать… На данный момент, например, я уже многое узнал, посмотрел. У меня старшему сыну 18 лет, младшему – 10. Просто даже вот сейчас … (1:11:33-1:11:36) , в котором я участвую, хотел бы рассказать, чтобы ребята посмотрели уже в школе, в институте, чтобы до масс хотя бы донести. Ребенку расскажешь, он другому ребенку расскажет. Какое-то будет у них между собой общение все равно после этого.
А.: Ты думаешь, экспедиция эта действительно поможет обратить внимание?
Денис:
Надо просто людям это донести, чтобы через кого-то дальше пошло. А если кто-то не будет обращать внимания на то, что мы делаем, оно будет выглядеть не так, как мы хотим.
А.: Тяжело далась эта экспедиция?
Денис:
В плане чего?
А.: Ну, вообще, в целом, ну, физически, может быть, морально.
Денис:
Да нет. Экспедиция-то прошла нормально. Ну, были моменты… Взять даже наш Север: намного самочувствие лучше, чем взять Казахстан, когда солнце пекёт днем, устаешь не то что от жары на улице, а от жары в автомобиле. Просто душно, и начинает – организм не справляется – морить в сон, а вода не помогает. Отвлекаешься, вроде бы, от чего-то, все равно давит просто на сон. Какие-то моменты есть, думаешь, вот-вот сейчас заснешь, все равно подбадриваешь себя как-то, отвлекаешься, сон проходит, и начинаешь все равно осознавать, что ты за рулем, не просто так.
А.: А в техническом плане машина не подвела? Были поломки?
Денис:
Поломки были мелкие. Худшего не было. Я думал, будет хуже, но машина оправдала свой пробег.
А.: А ребята из технического сопровождения, как они отработали?
Денис:
Ребята помогают, подсказывают что-то, но я люблю сам, не люблю, когда под руку лезут.
А.: Ясно. Антон, твой вопрос. Всё? Ну, всё. Спасибо.
Денис:
Мало.
В.: Поедешь в следующий раз в экспедицию?
Денис:
Предложение, конечно, хорошее, желание-то есть. Но я работаю на таком предприятии, что у нас период отпусков просчитан. Как бы знать заранее, что экспедиция собирается, пригласят, я бы отпуск разделил бы, например, и поехал бы, поучаствовал. Но, если предложение поступит от всего коллектива на генерального директора нашего предприятия, я думаю, он согласится, я не откажусь.
А.: Ясно. Все, спасибо.
_________________________________________________________________________________

А.: Чем занимаешься?

Николай:

Я занимаюсь общественной деятельностью, руковожу молодежным парламентом, «Молодой гвардией». В общем, я такой, профессиональный общественник.
А.: Как ты попал в этот проект?
Николай:
Я, на самом деле, давным-давно уже об этом проекте знаю, но никогда даже подумать не мог, что, мало того, что буду участвовать, и еще мне придется им руководить. Более того, я никогда в жизни не мог подумать, что у меня еще будет «Победа», потому что я, когда смотрел, еще Костя Репин ездил на «Победах», я еще не понимал, что это за проект. Я думал, ну, ребята ездят на «Победах», делают классные видео, и я думаю «… ну, молодцы». Но я-то вообще от этого далек абсолютно. Это еще международные экспедиции. Мы даже участвовали в мероприятии, когда провожали вообще медиа-экспедицию, шел тоже снег, была ранняя весна, даже март, если не ошибаюсь, был. Я эти машины, честное слово, не понимал, я учился еще в университете, на 4-5 курсе. Думал: «Ну, чем ребята занимаются? Что это такое?». Вообще не понимал. И тут так вот жизнь сложилась, мне кажется, она меня так вот пальцем мне погрозила: «Если ты не понимаешь, то, пожалуйста, вот, поработай, чтобы у тебя в голове все нормально сложилось, чтобы ты начал понимать, что такое патриотический проект и посвящение Великой Победе».
А.: Как ты пришел к приобретению автомобиля? Ну, организовывал бы, занимался бы организацией, раскручивал бы проект. Зачем покупать-то?

Николай:
Ну, вот в прошлом году это было. Мы решили делать автопробег. Я подумал: «Ну, как же так? Я же только начал его делать, этот проект. Разве можно его понять, этот проект, окунуться, без машины?». Как-то у меня сразу сложилось впечатление, что нужно покупать машину, потому что надо это прочувствовать все. Я, конечно, понимал, что, во-первых, это и денег стоит, во-вторых, я вообще никакой не механик, я даже элементарно не знал, где помпа находится, вот которая у меня часто ломалась, я потом, конечно же, узнал, где она находится. Мне по наследству достался этот проект, и я стал его руководителем, и мне, конечно, было достаточно сложно им руководить как руководителю, потому что, во-первых, там были люди, которые старше меня гораздо. И я подумал: «Ну, каким я могу быть руководителем, если даже я за рулем «Победы» ни разу не сидел, вообще в принципе не знаю, что это за машина?» Ну и я вот решил… Мы вот сидели с Андреем Прохоренко, обсуждали, разговаривали про проект, и он мне так вот буквально случайно достает Avito и говорит:
– Вот смотри, буквально в Лангепасе, в Лянторе, есть машина, поедем…- еще, знаете, такой взгляд у него был хитрый, – посмотрим?
А это была пятница. Как назло, была пятница! И мы поехали на следующий день смотреть машину. И мы, даже честно, не выбирали, мы увидели, что она завелась, и все. Пацаны говорят: «Надо брать. Надо брать». Мы сели в эту машину, уже все, оформили документы, мне ребята говорят, даже продавец говорит: «Вы, ребята, дурью не майтесь, уже вечер, ставьте ее на эвакуатор либо давайте завтра будете гнать». А я уже насколько хотел ехать на ней, и мы 400 км на неизведанной машине 1951-го года поехали с Лянтора до Ханты-Мансийска. Ну, чудом доехали. Было холодно, ночь была, мы часам к двум-трем ночи приехали.
А.: Остались впечатления, касаемо этого перегона?
Николай:
Со мной еще сидел друг, который вообще не связан никак с проектом, с деятельностью общественной. Он мне всю дорогу говорил: «Поехали на эвакуаторе. Ты что? Ты не разгоняйся быстро, че-нибудь отвалится, сломается». И он мне всю дорогу ехал и смотрел скорость на навигаторе …(1:19:15) работал, говорит: «Ты слишком быстро едешь». А я не знаю, я был вообще на седьмом небе от счастья, мне кажется, я не понимал вообще, чем я управляю. Ей 66 лет было в том году, и она едет, я не знаю, какие эмоции… У меня полная машина была запчастей, которые я не понимал, зачем они мне нужны. Мне бывший хозяин накидал полную машину запчастей: какие-то колеса, какой-то глушитель положил.
– Вот, – говорит, – тебе пригодится.
– Ну, зачем он мне пригодится? Едет же машина?
Я не понимал, что мне нужно будет ее ремонтировать, переделывать, перекрашивать… Просто мне было, наверное, очень хорошо оттого, что вот к какой-то истории прикоснулся.
А.: Расскажи, с чего начинался проект.
Николай:
Вот в этом году?
А.: В этом году, да. Подготовку, все, с чего начиналось.
Николай:

В этом году мы планировали ехать по Югре. Изначально я когда заполнял заявку на Президенский грант, там все было прописано по Югре, что мы расскажем про югорских тыловиков, югорские предприятия. Ну и потом, не знаю, уже даже мы выиграли грант, уже точно знали, что мы выиграли грант на Югру именно, и как-то что-то было не так почему-то, хотелось шагнуть вперед, расширить границы. И мы собрались с ребятами: Игорь … (1:20:55) был, Андрей Прохоренко. Я говорю: «Ребят, а что если мы поедем вот туда, далеко – Кыргызстан, Узбекистан, Казахстан?» Мне вот, честно, сам, когда это говорил, думал: «Блин, это далеко вообще, как это можно? Это же уже международный уровень, это столько нужно будет организационных моментов сделать». Я говорил и, честно говоря, немного не верил, что это получится. Думал, мне скажут типа: «Нет, давай поедем по Югре». Я скажу: «Ну, ладно, хорошо». Вот. А они такие: «Слушай, ну, классная идея!» Я подумал: «Ну, все, раз они сказали, что классная идея, значит, надо работать, будем делать». Ну и это как бы вот на одном хорошем подъеме… Мы все вместе втроем это решили, они меня поддержали и такие: «Ну, давай». Мы быстро-быстро распределили полномочия: ты – за машины, ты – за спонсоров, ты – за организацию, и все-все, мы быстро решили и поехали. Вот это все запустилось колесо. И обратного пути не было уже. Я даже в сонник заглянул. Мне снились сны с великанами, от которых я убегал. И сонник говорил, что это – человек делает то, с чем боится не справиться. Мне об этом сказала моя знакомая, которая в этом разбирается. Было иногда сложно, потому что многое еще ведь не понимаешь. Все равно такой большой проект, конечно, в котором много людей, до последнего дня было многое неизвестно. Ну, в общем, вот эти, наверное, месяца два подготовки, они были самые тяжелые в этом году. Да и за много лет были очень тяжелыми, потому что до последнего дня буквально были не решены очень важные, ключевые моменты. Очень важные. Но, благо, есть у нас в команде люди… В принципе, у нас в команде люди, которые готовы многое делать, многим жертвовать, и мы, в принципе, все это решили вот так вот, вместе.
А.: А с какими трудностями пришлось столкнуться?
Николай:
Во-первых, трудности были…. Мы хотели заранее, конечно, продумать маршрут, что мы будем делать в каждом городе, чтобы и мне, и группе было легче работать. Но все так поздно запустился механизм вот этот вот международный, что мы даже не знали, ждут ли нас там вообще, что там, что там за люди, мы не знали. У нас не было до последнего дня автобуса для медиа-группы, ну, не было вообще. То есть мы могли столкнуться с тем, что мы вот в понедельник в 11 утра выезжаем, а людей нам некуда просто садить, ну, нет автобуса у нас. Другая проблема была, что мы хотели расширить медиа-группу, но в связи с этой чехардой с автобусом, у нас буквально медиа-группа «похудела» на несколько человек.
А.: Ну, а в дальнейшем, в самой экспедиции?
Николай:
Какие проблемы?
А.: Да, с чем пришлось столкнуться?
Николай:
Ну, во-первых, в первые дни, наверное, нам нужно было всем определиться с тем, что делать. Так сказать, приработаться друг к другу. Вот особенно медиа-группа, ей было, наверное, на самом деле тяжело, потому что из, наверное, пяти-шести человек осталось трое, причем это не медиа-группа, а просто люди, которым на плечи это упало. И, конечно, хотелось, чтобы они максимально хорошо работали, поэтому я и штурмана своего потерял, потому что мы с ней в дороге это все постоянно обсуждали, ругались с ней, как это нужно сделать, что нужно быстрее публиковать посты, что «…нет интернета» – она мне говорит, я говорю: «Ну как же нету?», или там «…нет времени», я говорю: «Ну как же нет времени?» Ну, в общем, это все… И в итоге мы вот так со штурманом второй раз в году, причем, уже два года это происходит, расстаемся посредине пути.
Что касается машин, то они почему-то не ломались. Вот прямо вообще хорошо! Сильно не ломались. Ну и таких прям чтоб проблем – да не было. Проблемы были больше в голове, наверное. Ты не знал, куда едешь, не знал этих людей, не знал, как себя вести. И все равно ты хотел сделать что-то большое и хорошее. И толком, на самом деле, даже я не понимал, как это сделать – большое и хорошее, просто хотелось сделать максимум. Вот и все. И поэтому всегда с людьми в общении просишь чего-то, а даже не знаешь, чего, сам. Вот были такие моменты.
А.: Скажи, зачем тебе это нужно? Вот для чего это все? В принципе, для чего создана эта экспедиция? Что вы пытаетесь донести? Вот бытует мнение, что лучше бы эти деньги отдали ветеранам, приехали, купили подарки… Зачем это именно в такой форме?
Николай:
Ну, здесь, во-первых, мы сами себе, в принципе, доказываем, что историю нужно сохранять. Невозможно, мне кажется, говорить о Великой Победе, о ветеранах, о их жизни, толком не понимая этого. Потому что мы едем же на «Победах», вот эти все трудности переносим, и, когда на улице холодно – в машине холодно, когда на улице жарко – и в машине жарко, то есть мы через эту машину, через те годы мы, по сути, переживаем судьбу послевоенную, потому что сколько мы мерзли в машинах, сколько мы умирали от жары, можно сказать, сколько мы их ремонтировали, сколько они ломались. То есть мы погружаемся в это и уже, на самом деле, больше понимаешь. А, во-вторых, ветеранам, им же, понимаете, сейчас вот не всегда нужны подарки. Главное для ветеранов – это нужно сохранить память. Они с большими всегда надеждами на нас смотрят: «Вы это расскажите. Вот вы услышали сегодня от нас, вы расскажите это всем». Для них важно именно молодежи рассказать. И для них важно, чтобы молодежь, она это все понимала, и вот свою жизнь строила именно на основе тех знаний. Они сейчас, сколько бы мы им подарков не дарили, они всегда нам, садятся с нами, и говорят: «Ребята, вы нас послушайте и расскажите то, что вы слышали всем остальным». И вообще, в принципе, для меня… Я вот второе 9 мая праздную в этом проекте, и я впервые за всю жизнь чувствовал 9 мая себя хорошо, что я что-то сделал, я заслужил, чтобы этот праздник праздновать, я сделал работу, за которую мне не стыдно, и, наоборот, за которую мне хочется гордиться, что это вот мы, молодые ребята с Югры, уже много-много лет такую работу делаем, и это, конечно, хорошо.
А.: А что, что-то особенное рассказывают ветераны вам? Что нужно пересказать сверстникам, младшему поколению? Что такое нужно донести?
Николай:

На самом деле, там нет ничего особенно, каких-то там секретов жизни. Там все очень просто: что нужно, в первую очередь, наверное, ценить то, что возле тебя, то, что рядом с тобой, то, что у тебя есть кусок хлеба дома, надо быть за это уже благодарным и своим родителям, и, в принципе, многому нужно быть благодарным. Нужно ценить друзей, нужно ценить своих родителей. Вообще, в принципе, свою жизнь, солнце, погоду любую, разную нужно любить, ценить, потому что нам говорят такие вещи:
– Мы, – говорит, – жили, радовались, у нас были родители, отцы…
Особенно бабушка одна рассказывала, как у нее отец уходил на фронт:
– Мы так счастливо жили, мы, – говорит, – только-только вот начали жить хорошо, и потом у нас отец ушел на фронт, потом и брат ушел на фронт, и 300 грамм хлеба в день, мы работали день и ночь.
Вот представляете, на протяжении пяти лет люди работали, не видели никого, ни близких, не доедали, не досыпали. Ну, это очень тяжелые годы, вообще. А мы сейчас живем, в принципе, сытые, довольные, и можем в этой вот сытой жизни забыть, наверное, о чем-то важном. Потому что сейчас вот, в принципе, у нас же рыночная экономика – общество потребления. И вот так вот, потребляя все, можно, на самом деле, забыть маленькие такие вот, важные вещи, когда нужно самому будет что-то отдать, а не, наоборот, только забирать.
А.: Скажи, какие-то особые впечатления ты можешь пересказать? Что больше всего тебе запомнилось или впечатлило от этой поездки?
Николай:
Вообще, мне запомнилась больше всего вот та бабушка, которую мы встретили в Караганде. Это бабушка, которая была эвакуирована вместе с госпиталем, и осталась там жить. Когда она нас увидела, она плакала, она нас обнимала и говорила: «Вот ребята с России приехали!» Она, на самом деле, плакала вообще. Ей было очень трудно что-то говорить, она ей уже 90 с чем-то лет, 98, если не ошибаюсь, прямо совсем уже взрослая, уже старенькая бабушка. Но просто так была рада видеть! Она девчонок наших целовала, обнимала, и было по ней видно, что она просто неимоверно счастлива просто от встречи, от встречи с нами, в ребятами, с Россией. Вот это, наверное, мне до сих пор… Даже когда смотрю на видео, эту бабушку вижу, мне аж прям…, сердце прям начинает быстрее биться от этого.
А.: А расскажи о том, как встречали экспедицию в тех странах, куда ездили.
Николай:
Мы, на самом деле, когда выезжали, мы не знали, как это будет все происходить. Но мы были удивлены. Больше всего мне запомнился город Петропавловск. Когда мы из-за пограничных, так сказать, моментов опоздали на шесть часов, и шесть часов люди стояли на въезде в городе в национальных костюмах, с …. (1:31:11), национальными инструментами, они нас ждали и дождались уже примерно к часу, наверное, ночи. И они нас так радушно встретили! Мы даже, честное слово, я вот все равно внимательно смотрю на лица, и видно, когда люди уже немного расстроены или обескуражены, улыбаются, но, на самом деле, не рады, но по ним было видно искреннюю радость, улыбки. И они потом еще отвезли, посадили за большой стол, накормили, разговаривали с нами и на следующий день с нами были весь день. То есть такая теплая встреча неизвестных людей вообще, неизвестных людей, они нас не знали абсолютно, и мы их не знали, но вот этот теплый прием, вообще… И из Совета ветеранов сидел мужчина, который просто нам рассказывал про ветеранов, говорил: «Вот вы вообще хорошую работу делаете». И это было практически в каждом городе, в каждой стране, все нам говорили, что «вы делаете хорошее дело». И это, конечно, нам добавляло сил и эмоций, чтобы работать дальше.
А.: Отличается отношение к Победе в нашей стране и за рубежом?
Николай:
К Победе отношение не отличается. Отличается, может быть, к ветеранам отношение. Там к ним относятся даже не столько как к ветеранам, а просто, как к людям старшим. У них там очень серьезное уважение к старшим, и у них, в принципе, отношение к старшим – через призму большого уважения и поддержки. Это – в первую очередь. Ну и, конечно, там ветеранов, абсолютно как и в России, я не встретил таких ситуаций, когда бы мне сказали, что тут ветеранов не поддерживают, тут они живут плохо. Их все знают прекрасно, и эти люди, которые возглавляют Советы ветеранов, вот я просто с ними общался… Вот, например, мне понравился в Балхаше – сам снял фильм, мы ж этот фильм (помнишь, наверное)… Он этот фильм снял и потом нам в конце говорил: «Вот вы вряд ли увидите такой вот Совет ветеранов, который вот такой фильм снял, вот такой хороший, качественный фильм про ветеранов». И, на самом деле, на них это все держится, и никто не забыт из ветеранов, которые живут там. Это просто большая, мне кажется, радость вообще. И дай бог, чтобы так было всегда.
А.: У нас есть чему поучиться?
Николай:
У нас есть, да, чему поучиться. Меньше вот этого бюрократизма все-таки. Там люди, которые живут, они больше на собственной инициативе живут. Если они придумали что-то, что хотят делать, значит, надо делать и не искать каких-то крайних, не искать тех, кто это сделает. Берут сами и делают и не надо ни на кого смотреть. То же самое, я еще раз вспомню ту историю… Он говорил: «Я сам этот фильм. Нашел деньги, нашел поддержку. Мы сделали этот фильм». И он, на самом деле, качественный, хороший. Мы его в группе своей разместили. Думаю, многим было интересно его посмотреть.
А.: Скажи, какой-то посыл, какие-то слова ты бы хотел дать, может быть…. Какие-то не рекомендации даже, а, действительно, посыл молодежи. Что бы ты хотел бы донести до них?
Николай:
Да, на самом деле, я сам еще молодой, и рано мне что-то доносить до молодежи, кого-то учить. На самом деле, благодаря этому проекту, у меня есть возможность не кого-то учить, читать нотации, как нужно жить. Мы просто сделали сами этот проект, как бы в нем прожили, и многие смотрят просто на нас, что мы сделали, и сами уже думают, правильно это или неправильно, нужно это или не нужно, хорошую работу мы сделали или не хорошую работу мы сделали. И они уже сами что-то видят такое, отличающееся от обычной жизни, и принимают решение, стоит этим заниматься или не стоит, потому что мы, на самом деле, много по каждому городу – и в Ханты-Мансийске, и в других городах Югры – видели людей, которые говорили, молодежь говорила: «Блин, вот мы очень хотим с вами поехать, вы – очень крутые ребята и вообще это важно – чем вы занимаетесь». Это говорили молодые люди. Мне кажется это самое важное, когда нам говорят молодые люди, младше нас, чуть старше нас, что «вы занимаетесь хорошим делом, и мы готовы вас поддержать».
А.: А были единомышленники? Хотели как-то чем-то помочь?
Николай:
Были единомышленники. В городах мы находили людей, у которых есть «Победы», которые готовы к нам присоединиться. Мы по городам находили людей, которые говорили: «Мы очень хотим поехать с вами следующем году». И это было и в Казахстане, и в Узбекистане, и в Кыргызстане, и в России. Они говорят: «Мы сделаем все для того, чтобы в следующем году постараться и уже этот проект вместе с вами делать». Потому что для них, в том числе… Я встречал такие ситуации, когда люди с какого-то города, для них было принципиально важно, чтобы про их людей, их соотечественников обязательно узнали. Вот они говорят, что «чтобы про наших и про наших тружеников тыла знали многие, потому что они этого заслужили, и мы готовы к вам присоединиться в проект и вместе с вами про этих людей рассказывать». Они болеют за своих. Это вот очень принципиально важно. И такие люди есть и у нас. Вот в Лемпино мне понравилось, как они болеют за своих, как они эту историю хранят и готовы передавать, потому что, на самом деле, я даже удивлялся, узнавая о таких небольших, маленьких поселениях, которые внесли большой вклад в Победу.
А.: Преодолевая такие огромные расстояния между городами, странами, чем ты занимал свои мысли? О чем ты думал?
Николай:

У меня, на самом деле, было много времени подумать. Я ехал один, особенно, уже с Караганды. Я думал об этом… Мне больше всего понравилось, когда мы ехали, и девчонки читали стихи Константина Симонова, Рождественского, Высоцкого про войну. И у меня аж до мурашек по телу было, потому что такие хорошие стихотворения, которые к своему стыду я ни разу не слышал. Какие-то слышал, но большинство, конечно же, не слышал. И прям вообще аж ком к горлу подходил. Я думал об этом и потом выключал рацию, и просто думал об этом, размышлял, о том, как жили люди во время войны, как вот они могли, в принципе, о чем они думали, как они быт свой выстраивали и как они, наверное, находили мотивацию ко всему, ко всему этому. Это вот же… Вот в этих стихотворения, наверное, есть ответ на эти вопросы. Но их нужно было переваривать. Потом я снова включил рацию, просил Андрея Фунтова, чтобы он что-нибудь рассказал про войну, какую-нибудь историю рассказал, чтоб потом была пища опять выключить рацию и опять о чем-нибудь подумать, и так очень быстро летит время, и ты вообще не устаешь. Да и, в принципе, мне вообще нравилось, я люблю ездить за рулем. Я не люблю, когда громко музыка играет, я люблю ехать и о чем-то думать. После таких поездок ты уже приезжаешь с легкими, свежими мыслями, уже в голове все у тебя структурировано, хорошо. Поэтому большие перегоны меня не пугали, а, наоборот, мне было приятно ехать. Особенно, когда ты едешь ночью, смотришь в окно на эти звезды, ночь, звезды красивые, луна такая большая, и прям вообще, конечно, атмосфера удивительная.
А.: Как себя повели автомобили?

Николай:
Автомобили повели себя хорошо. Моя «Смуглянка» немного, больше всех, покапризничала, но она же – самая старенькая, ей можно, 1951-го года. Вот так вот, честно говоря, я сколько раз нажимал на газ (бывало даже больше 70-ти) и вот думал: «Не дай бог, что-нибудь сейчас произойдет». Но, к счастью, ничего не произошло. Ничего серьезного не произошло. Потому что мог и двигатель клинануть, могло что-то с коробкой случиться, то есть это те поломки, которые нужно устранять день-два, и это очень сложные поломки. А случались поломки, которые буквально ну, час, ну, два часа – максимум, это максимум, потому что больше ничего не ломалось. Прям удивительно! Мне кажется, вот со всех сторон все было на одном подъеме! Машины вели себя хорошо почему-то, удивительно, и люди встречали хорошо, и сама команда чувствовала себя хорошо. И на едином порыве были все: от машин до людей. Это удивительно. Потому что даже среди людей у нас в команде, кроме нас с соседкой, конечно, никто друг с другом не ругался, никто не говорил, что «… вот все, я сейчас уеду домой, все, я уезжаю домой и все на этом». Никто так не говорил. Были какие-то напряжения, может быть, тяжелые ситуации, но абсолютно всем было понятно, что нужно продолжать работу и вернуться домой уже с результатом.
А.: Насколько мне известно, многие боялись как раз приезда в Узбекистан, потому что там, надо сказать, особые условия и отношение к русским, там какие-то правила свои. Твои впечатления. Это действительно так и было или же все-таки…
Николай:
Абсолютно так не было. Я вообще не заметил ничего. Единственное, там в шортах не ходят. Вот единственное, что я заметил, что там в шортах не ходят. А так, там очень гостеприимные люди. Я не заметил ничего такого, чтобы где-то какие-то ущемления были, либо что-то там нам не понравилось. Нас очень хорошо встретили, сразу же нас довезли. Мы приехали поздно ночью, нас так же дождались, отвезли до места ночевки, сразу же мы распланировали программу, где мы встречаемся с ветеранами, где мы проводим мероприятия. Абсолютно все было гостеприимно, и меня даже поразило, что люди, которые нас встречали, человек, который был с нами все это время от Министерства культуры, он так спокойно смотрел на нашу, бывало, неорганизованность… Очень спокойно смотрел, рассказывал про свой уклад, как они живут, абсолютно спокойно, и как-то прям вообще очень хорошо было. Хотя мы иногда где-то там опаздывали, где-то там долго собирались. Очень спокойно все было. Это, наверное, восточное спокойствие, размеренность, нам ее не хватает немного, нам нужно немного. Даже пример был, было еще время, мы пообедали и сразу все поубегали из-за стола куда-то, а остались местные, и я думаю: «Я, наверное, тоже с ними останусь». Я говорю:
– Ребята, а почему вы сидите, никуда не бежите?
– А нет, мы после обеда хотим посидеть спокойно, поговорить, попить чаю, а вы, – говорит, – куда-то все разбежались. Хотя мы, – говорит, – в принципе, разбегались, но, бывало, не собирались вовремя.
А.: А какое отношение к русскому народу там?

Николай:

Ну, это сложный вопрос вообще. Если говорить откровенно… Я же сам с Киргизии, с Кыргызстана, и отношение, оно, на самом деле, бывает разное. Что касается нашей медиа-экспедиции, с теми людьми, с которыми мы контактировали, с кем мы общались, и кто нам помогал, то там, конечно же, очень хорошее отношение. Все прекрасно понимали, что это приехали люди русские не что-то праздновать, веселиться или отдыхать. Это приехали русские люди, чтобы рассказать про «наших ветеранов». Вот эти вот русские люди…, им не безразлична судьба страны, например, Узбекистана, Казахстана, Кыргызстана и небезразлична судьба их ветеранов, они приехали с большой целью, для того, чтобы уделить внимание, не только своим, но и вашим ветеранам. И они знали, что мы – те люди, которые понимают прекрасно, что Победа – одна на всех, что здесь нет…, что мы не будем здесь делить какие-то медали, ордена, кто больше, кто меньше, еще что-то… Это не важно абсолютно. Мы приехали для того, чтоб здесь найти друзей. И тот подвиг ветеранов, которые живут там, и тружеников тыла, он был не забыт. И, мне кажется, даже те люди, которые, может быть, другие у них убеждения, они все равно относились к нам хорошо, потому что понимали, что здесь, как говорится, не важно, какие у тебя есть внутренние мысли, отношения. Ты просто видишь людей, нормальных людей, и к ним нормально относишься.
А.: Как думаешь, получится то, что вы делаете, донести до молодого поколения, до тех людей, для кого это будет….Нет, не правильно «для кого это делаете», вы же не для них это делаете…
Николай:
Ну, да. Для всех же это делаем: для наших и для их.
А.: Ну, получается, есть отдача? Как ты считаешь?
Николай:
Вообще, конечно, хотелось бы, чтобы то, что мы делаем, оно большую аудиторию, конечно, завоевывало. И так уже неплохая, большая аудитория, но я думаю, что вот когда мы сделаем фильм, эти наши ролики… Мы сейчас соберем списки всех людей по каждому городу, и мы обязательно с ними еще будем выходить на контакт. Когда мы будем говорить: «Вот у нас готов фильм, пожалуйста, мы приглашаем вас этот фильм посмотреть, этот фильм распространить». И обязательно чтобы наши материалы итоговые, они вместе с нами его распространяли. Не так, как рекламу распространяют, назойливо, а так, чтобы собирали молодежные группы либо в тех группах, где уже собрана молодежь, просто транслировали эти фильмы и вовлекали молодежь в распространение. Потому что каждому будет приятно увидеть свой город, увидеть своих ветеранов. Мы же это сделали специально. Не так, что мы говорим: «Вот это вот наш фильм, и вы должны наш фильм распространить». Это не столько наш фильм, это общий фильм, потому что здесь будут ветераны с тех городов, с тех стран, здесь будут предприятия, которые тоже с тех городов. И они будут видеть что-то свое в этом фильме. И мы надеемся, что это вот «свое», оно позволит распространить гораздо шире. И чтобы наш проект не был каплей в море, а был, на самом деле, большой-большой работой и в дальнейшем позволил нам вместе уже этим проектом заниматься, и мы друг другу должны показать, что мы, на самом деле, нормальные люди, а не какие-то там, у которых слишком много слов, но мало дела, а мы нормальные, обычные люди, которые хотят делать хорошее дело. И будем дальше его продолжать вместе.